Право народов на самоопределение относится к. Право народов на самоопределение: история развития и воплощения идеи. Мировая практика самоопределения

Ситуации в Крыму и на украинском востоке схожи с Каталонией только в том, что сейчас международное сообщество требует, чтобы любые референдумы по самоопределению проходили в рамках законов и с согласия материнских государств. Во всем остальном – это разные случаи. Начиная с того, что право на самоопределение касается только народов и только тех народов, которые еще не имеют своего государства (а это ставит под вопрос любое право на самоопределение на оккупированных территориях в Донецкой и Луганской областях, так как там нету отдельных народов, и самоопределение российского большинства в Крыму, так как у них уже есть свое государство – РФ), и заканчивая военной агрессией РФ и отсутствием нарушений прав людей в Крыму и на востоке со стороны Украины.

Право и геополитика

Более сложная и отличная от Каталонии ситуация в Иракском Курдистане, у которого также уже есть своя автономия и где тоже недавно провозгласили независимость на референдуме. Ирак не смог изначально эффективно противостоять распространению ИГИЛ на своей территории. Земли Курдистана защищали курдские военные отряды пешмерга, они же помогали освобождать и сам Ирак. Получается, что материнское государство не смогло защитить курдов от угроз, и они имеют право на провозглашение своего государства. Но нет. Потому что право правом, а политика политикой. Курды проживают в четырех странах: Турции, Сирии, Ираке и Иране, и ни одна из них не намерена признавать независимость Курдистана и провоцировать этим самым сепаратизм у себя дома.

Инфографика: Русская служба ВВС

Несмотря на прогресс в таких сферах, как права человека и борьба с глобальными проблемами, международное право в отношениях между государствами во многом остается правом сильных. Описанное выше “правильное” и “неправильное” самоопределение на практике было лишь оправданием определенных действий постфактум.

Государства боятся распада территорий, и это верно для всех. Проблем прибавляет и отсутствие определения того, что такое”народ” и у кого, соответственно, есть право на самоопределение. Сепаратизм во многих странах имеет экономическую подоплеку. Государства перераспределяют налоги между бедными и богатыми регионами. В ответ последние часто заявляют о несправедливости и о своем желании отделиться (та же Каталония в Испании, северные провинции Италии и т. д.).

Поэтому любое государство опасается, что одно какое-то самоопределение повлечет за собой полную дезинтеграцию и распад страны – когда каждый недовольный чем-то регион будет объявлять себя государством. Как потом объяснить, что здесь право на самоопределение есть, а вот здесь – нету?

Среди других вопросов – изменение контекста и интерпретации принципов международного права с того времени, когда они принимались. Часть ученых считают, что самоопределение народов работает только в условиях сохранения территориальной целостности государства. Другие же говорят, что принцип территориальной целостности касается только защиты от внешнего нападения, а если границы меняются в результате внутренних процессов – то проблемы нет.

Поэтому в условиях противостояния друг другу государства часто действуют по формуле: себе и своим друзьям – территориальную целостность, а врагам – право народов на самоопределение. В Косово Запад защищает самоопределение, а РФ – территориальную целостность. В Абхазии, Южной Осетии, Крыму, Приднестровье – с точностью наоборот. Возможность каких-либо народов (групп людей) провозгласить независимость зависит от готовности большинства других стран признать это. По сути – от расклада сил и политической конъюнктуры; чего сильным странам в этой независимости больше – выгоды или проблем.

Размытость, неопределенность формулировок и право сильных – вместе делают невозможным эффективно регулировать вопросы самоопределения. Хотя сейчас Украина, учитывая свою ситуацию, будет занимать позицию против любого одностороннего отделения , не следует забывать, что когда-то мы сами были жертвой такого порядка.

Когда в 1920-х правительства УНР и ЗУНР пытались добиться у Лиги Наций и отдельных стран признания своего суверенитета и независимости от Польши и СССР, но безуспешно. Нам во многом повезло, что СССР распался изнутри, и с этим были согласны 15 республик. Договор об образовании СССР хоть и предусматривал право выхода из союза, но в нем отсутствовал механизм реализации этого права. Поэтому, созрей мы сами до провозглашения независимости от СССР, для международного сообщества мы были бы такими же каталонцами.

Право наций, народностей на самоопределение закреплено в Уставе ООН, Международных пактах о правах человека, Декларации о государственном суверенитете РСФСР от 12 июня 1990 г., Конституции Российской Федерации. Необходимо подчеркнуть, что и международно-правовые акты, и российское законодатель­ство закрепляют право на самоопределение не непосредственно за нациями, народностями, а за народами. Однако термин "наро­ды" в контексте международно-правовой практики подразумевает и национальные общности.

Под правом на самоопределение понимается право, в силу которого все народы свободно устанавливают свой политический статус и свободно обеспечивают свое экономическое, националь­ное и культурное развитие. Российская Конституция содержания права на самоопределение не раскрывает, однако в ст. 4 Деклара­ции о государственном суверенитете РСФСР говорится об обес­печении каждому народу права на самоопределение в избранных им национально-государственных и национально-культурных формах (ст. 4). Таким образом, сфера реализации права на само­определение очерчивается предельно широко и охватывает все области социальной деятельности.

В то же время нельзя упускать из виду тот факт, что право на самоопределение не распространяется в полном объеме на национальные, религиозные, языковые меньшинства. Самоопределенческая активность меньшинств предусмотрена ст. 27 Международного пакта о гражданских и политических правах, которая гласит: В тех странах, где существуют этнические, религиозные и языко­вые меньшинства, лицам, принадлежащим к таким меньшинствам, ее может быть отказано в праве совместно с другими членами той же группы пользоваться своей культурой, использовать свою ре­лигию и исполнять ее обряды, а также пользоваться родным язы­ком". Поскольку самоопределенческая деятельность трактуется через формирование обязанности государства не препятствовать на своей территории культурному самоопределению меньшинств, что предполагает содействие им со стороны государства, то пред­ставляется верным определение зафиксированного в ст. 27 Пакта права как права меньшинств на защиту. Кстати, именно о защите прав национальных меньшинств говорится и в российской Кон­ституции (п. "в" ст. 71, п. "6" ст. 72).

Право меньшинств на защиту ограничивается сферой куль­турной самобытности в отличие от права на самоопределение» ко­торое предоставляет нациям, народностям возможность свободно устанавливать свои отношения с другими народами, с государ­ствами проживания, свободно выбирать формы собственной поли­тической самоорганизации, конечно, в рамках международного и национального законодательства. Право на самоопределение яв­ляется юридическим выражением национального суверенитета, или фактического верховенства наций, народностей в решении собствен­ных проблем и их независимости в отношениях с другими наро­дами. Данное право и иные юридические средства упорядочива­ют реализацию национального суверенитета, делают его предсказуемым, подлинно свободным. Однако если государства препят­ствуют суверенному самоопределению народов, суверенитет осу­ществляется как непосредственно-социальное притязание, вне пра­вовых форм. Например, в условиях противодействия государств проживания пытаются в местах своего традиционного расселения решить проблему территориального самоопределения курды, па­лестинские арабы.

Означает ли право народов на самоопределение их право на одностороннее создание собственных государств? Да, но только в двух случаях.

Во-первых, этим правом обладают народы зависимых терри­торий, находящиеся под опекой, На государства, несущие ответ­ственность за управление зависимыми территориями, налагается обязанность обеспечить народам этих территорий возможность самоопределения.

Одной из шаблонных ошибок в трактовке и способе регулирования национальных проблем в бывшем СССР было смешение нескольких разных типов национальных движений. Как показывает анализ функционирования постсоветских республик, разная

В направленность национальных движений сказывается и сегодня.

Национальные движения могут иметь различную окраску. В истории XX в. одним из наиболее ярких примеров эффективного решения многонациональных проблем является деятельность Кемаля Ататюрка, который сумел создать современное турецкое государство и нацию. Суть его подхода заключалась в эффективной модернизации ментальности турецкого народа в рамках единого национального движения, в корне отличающейся от архаического имперского сознания как наследства Османской империи. Антимодерпистский по своему духу и по средствам избираемых действий тип национального движения основан на консервации некоторых традиционных форм как культурной, так и социальной жизни. Шаблонная оценка национальных движений и ихI анализ только с точки зрения их оппозиции союзному центру были сами по себе ошибочными. Демократизация советского общества, проходившая под лозунгом перестройки, ознаменовалась беспрецедентным ростом национальных движений. При этом на первом этапе перестройки национальные и демократические лозунги и задачи сливались в единое целое. Наиболее интенсивным и организованным национальное движение было в странах Балтии. С самого начала его радикальное крыло имело в виду восстановление независимости Латвии, Литвы и Эстонии на основе выхода из СССР, т. е. возвращение к тому статусу, который сформировался в так называемый межвоенный период. Данной задаче была подчинена деятельность народных фронтов республик, координировавших свои действия. Им противостояли не только центр, но и правящие структуры и прежде всего партийные и государственные органы этих республик. Ошибка центра состояла в непонимании того, что нарастиние требований в пользу самостоятельности и суверенитета неустранимо.

В Молдавии события приняли несколько иной характер, который был обусловлен образованием Приднестровской и Гагауэской республик и превращением Приднестровья в зону вооруженного конфликта. Кроме того, Молдова не выступала за распад СССР, ее политические лидеры рассчитывали на поддержку центра в решении круга внутренних проблем, приобретших характер статусного конфликта: признание или непризнание Приднестровья в качестве некоторого государственного образования.

Национальные движения в Закавказье были более драматическими. Конфликт по поводу статуса Нагорного Карабаха постепенно переродился в межнациональную войну. Именно в связи с этими событиями сформировалась своего рода позиция центра - принципиальное невмешательство в конфликт. Обе конфликтующие стороны усматривали в этом поддержку центром противоположной стороны, результатом чего стало формирование ими лозунгов антиимперского содержания.

Среднеазиатский регион бывшего СССР вместе с Казахста­ном продемонстрировал новые варианты национальных движений и национально-этнических конфликтов, Результаты референдума 17 марта 1991 г. о сохранении СССР показали, что население всех среднеазиатских республик было настроены даже более просоюзно, чем население России. По сути дела, эти республики были поставлены перед необходимостью самоорганизоваться в качестве; суверенных государств под давлением российско-украинско-бе­лорусского союза.

События в Грузии развивались примерно по балтийскому варианту. Существенное отличие в них внес трагический инци­дент в Тбилиси 9 января 1989 г. - первый опыт применения войск против массового митинга, проходившего под лозунгами нацио­нальной демократии.

В Таджикистане гражданская война, разразившаяся на клас­совой и идеологической почве, приобрела наиболее ожесточенные, формы и унесла тысячи жизней. Воюющие группировки проде­монстрировали при этом крайние формы жестокости и бесчело­вечности.

В последние десятилетия во многих странах мира возникли региональные партии. В Италии - это Лига Севера, в Испании - Баскская националистическая партия, в Великобритании - Партия^11Шотландских националистов, во Франции - Бретонская национальная партия, в Канаде - Квебекская партия. С сугубо националистических позиций заявили о себе французский "Национальный фронт", Британская национальная партия, "Венгерский путь", "Конфедерация независимой Польши", "Движение за национальную независимость Латвии", "Партия национальной независимости Эстонии". Существуют и партии, которые представляют интересы национальных меньшинств, - Шведская народная партия в Финляндии, Датский союз в ФРГ, Партия венгерских румын в Румынии, Курдская партия в Турции.

4. Межнациональные противоречия, конфликты
и пути их разрешения

Исторический опыт показывает, что отношения между нациями нередко были напряженными и трагическими. Так, русские земли испытывали на себе удары монгольских кочевников, немецких рыцарей, польских захватчиков. По Средней Азии и Закавказью огненным валом прокатились войска Тамерлана. Открытие Колумбом Америки сопровождалось ограблением и уничтожением индейцев. Племена и народы Африки захватывались колони-I заторами. В ходе мировых войн XX в. беспощадно уничтожались или подвергались жесточайшему угнетению те или иные нации, народности. Историческая вражда не смогла не сказаться на В национальном сознании. В нем до сих пор бытуют национальные предрассудки, неприязнь, корни которых уходят в далекое и не 1 очень далекое прошлое. Сегодня стало очевидным, что прежние варианты решений национальных проблем себя исчерпали, что национальная рознь, национальная вражда, национальное недоверие - как правило, следствие накапливавшихся годами ошибок и промахов в национальной политике.

Обостренное национальное самосознание, нетерпимость к малейшим нарушениям национального равноправия пронизывают духовную атмосферу нашего времени. Не случайно именно во второй половине XX в. национальный вопрос обозначился там, где он, казалось бы, уже решен (Квебек в Канаде, Шотландия и Уэльс в Великобритании, Корсика во Франции и т. д.). Национальный конфликт - вид социального конфликта, особенностью которого является переплетение социально-этнических и этносоциальных факторов и противоречий.

Непосредственная причина возникновения межнациональных конфликтов - расхождение и столкновение интересов субъектов межнациональных отношений (национально-государственных образований, наций, народностей, национальных групп). Конфликт возникает при непоследовательном и несвоевременном разрешении таких противоречий. Мощным катализатором развития конфликта является политизация национальных интересов, перекрещивание национального и государственного. Провоцируемый вплетением политических интересов в национальные, конфликт достигает высшей стадии обострения, переходит в национальный антагонизм.

В основе национальных конфликтов на территории бывшего СССР лежат следующие национально-территориальные проблемы.

1.Нерешенные проблемы в отношениях между суверенными государствами - бывшими союзными республиками. Противоречия между некоторыми из них перерастают в вооруженные столкновения, например между Азербайджаном и Арменией.

2.Внутриреспубликанские проблемы. Абсолютизация суверенитета обычно порождает сепаратистские устремления национальных меньшинств внутри самих суверенных государств. Примеры тому - гагаузский в Молдове, абхазский и югоосетинский в Грузии и другие подобные им конфликты, сопряженные с большими жертвами. Возникло движение территорий (краев, областей) Российской Федерации за их равное правовое положение с республиками в составе РФ. Выравнивание правового статуса субъектов Федерации стало одной из ключевых проблем, от решения которых зависит региональное развитие страны. (Сходные процессы наблюдаются и в других частях мира. Африканские государства, например, в межэтнических войнах потеряли убитыми значительно больше, чем в борьбе за свою независимость.)

Национальное обособление обычно приводит к тому, что население делится на "коренное" и "некоренное", а это лишь обостряет межнациональные противоречия.

3.Проблемы разделенных народов. Исторически сложилось так, что и границы между национально-государственными образованиями, и политико-административные рубежи в стране неоднократно сдвигались. Результатом стала разделенность многих народов двоякого рода: государственной границей бывшего СССР (например, таджики в Таджикистане и Афганистане, азербайджанцы в Азербайджане и Иране) и внутриреспубликанскими границами новых суверенных государств (в Закавказье, Средней Азии, Pocсийской Федерации).

4. Нарушения прав человека, определенных Декларацией прав
человека, Международными пактами о правах человека; проблемы, вызванные насильственным выселением ряда народов из мест постоянного проживания (депортация). Государственно-правовая реабилитация таких лиц оказалась довольно сложным и противоречивым процессом. Здесь принцип восстановления справед­ливости столкнулся с принципом необратимости исторических изменений. Интересы реабилитированных народов (немцев, крым­ских татар, месхетинских турков и др.) вступили в противоречие с интересами народов, заселивших места их бывшего прожива­ния.

В результате развала СССР свыше 60 млн. человек оказа­лись "за границей", из них 34 млн. - русские, украинцы и белорусы, живущие в других республиках. Всплеск национализма в новых независимых государствах, политика дискриминации по от- 1 ношению к русскоязычному населению, массовые нарушения его прав привели к активной миграции людей.

5. Отсутствие программы решения национального вопроса, анализа проблем межнациональных отношений и путей их разре­шения.

6. Личностно-бытовые конфликты, которые выливаются в конфликты между коренным и некоренным населением. Важней­шим элементом этничности является исторически сложившаяся национальная психология, которая отражает индивидуальные осо­бенности любого народа, те его свойства, что отличают его от дру­гих народов. Национальная психология - это определенный стиль мышления, поведения этноса. Игнорирование особенностей наци­ональной психологии в межличностных отношениях может по­служить причиной возникновения различного рода предрассуд­ков, национальной предубежденности и в итоге привести к межна­циональным конфликтам.

7. Борьба криминально-мафиозных структур за передел вла­сти.

С момента развала СССР зафиксировано более 164 воору­женных конфликтов, территориальных споров и претензий, круп­нейшие из которых - Нагорный Карабах, Южная Осетия, Абха­зия, Узбекистан, Приднестровье, Таджикистан, Чечня. Конфликты привели к гибели многих тысяч людей, к огромным материаль­ным и духовным потерям.

К сожалению, вооруженные конфликты в России до сих пор развиваются по одной схеме. Хотя их возникновение обычно прогнозируется, реакция на них запаздывает. Не выполняется одно из главных условий прекращения конфликта: общественность не по­лучает ответа на вопрос, кто в нем виноват. Из дипломатической и политической лексики ушло понятие "агрессор". Однако анализ конфликта должен начинаться с определения именно этого "действую­щего лица". "Замазывание" же фигуры агрессора, растворение ее в массе абстрактных факторов и сил фактически стимулирует его к активным действиям и делает еще более беззащитной его жертву.

Не используются все возможности как вертикального (пра­вительство - армия - местные власти - органы внутренних Дел - отдельные граждане), так и горизонтального (правитель­ство - правительство; армия - армия; общественные движе­ния - общественные движения; непосредственно конфликтующие лица) блокирования вооруженных конфликтов.

Серьезным препятствием в деле разрешения конфликтов яв­ляется страх правящих кругов и общественных движений попасть в разряд "недемократичных", "нецивилизованных", "имперских", "гегемонистских", "тоталитарных", "путчистских" и т. д., который обычно приводит их в заранее расставленную информационно-психологическую ловушку агрессора.

Во взаимосвязанном и взаимозависимом мире вооруженные конфликты бесследно не проходят. Через систему экономических, политических, этнических и геополитических связей они "переки­дываются" на многие государства и народы. Так, нарушение или раз­рыв экономических и торговых связей в ходе конфликтов в одной стране отрицательно воздействуют на хозяйственную жизнь дале­ких от конфликта стран. Дискредитация, нарушение прав человека, преследования и геноцид создают такую миграционную волну, которая способна поколебать социальные устои других государств, обо­стрить в них социальную ситуацию и вызвать новые конфликты.

Анализ результатов вооруженных конфликтов позволяет сде­лать следующие, возможно, небесспорные выводы:

1) большинство вооруженных конфликтов на территории бывшего СССР (карабахский, абхазский, югоосетинский, приднестровский и др.) возникло по поводу споров о статусе национально-территориальных образований и справедливости границ, разделяющих этносы. Субъектами этнополитических конфликтов выступали этнически консолидированные группы населения, организованные и возглавляемые национальными движениями;

2) использование в конфликтах вооруженных сил должно быть политически и юридически обоснованным, носить исключительный характер, пределы их применения важно очертить зако­нодательно;

3) с вооруженными конфликтами, как и с войнами, надо бороться задолго до того, как они возникнут. Для этого необходимо издание разветвленной системы блокирования конфликтов, меха­низмов их предотвращения и прекращения.

Прежде чем начать поиск конкретных вариантов разрешения конфликта, следует попытаться снизить уровень напряженности между противоборствующими сторонами, например, договориться о прекращении вооруженных действий. Затем устанавливаются каналы коммуникации и, наконец, начинается диалог. Попытки участников конфликта сразу решить проблему путем переговоров обычно приводят к их провалу.

Принцип постепенности основывается на той посылке, что другой участник ответит тем же. Важнейшая проблема здесь - наличие доверия между участниками конфликта.

Главное же условие предотвращения любых конфликтов, в том числе вооруженных, - гармонизация национальных отно­шений в стране. Для этого необходимо следующее:

наличие демократического правового государства. Существует две основные гарантии общественного спокойствия, гармонично влияющие друг на друга, - сильное государство, базирующееся на справедливых законах, и разумная организация общества, в котором каждый имеет средства к достойному существованию;

обеспечение единства страны, отказ регионов и национальных меньшинств от сепаратизма, признание за верховной властью всех полномочий в деле обороны страны, ведения иностранных, дел, борь­бы с организованной преступностью;

предоставление компактно проживающим меньшинствам широкой автономии и права решения собственных дел, включая местные налоги, на региональном и местном уровнях;

признание культурной автономии территориально рассеян­ных национальных меньшинств, финансирование из центрально­го бюджета преподавания и вещания на их языке и других куль­турных мероприятий;

максимальное перемещение центра тяжести принятия власт­ных решений на локальный, местный уровень;

проведение политики упреждения перерастания противоре­чий в кровопролитные конфликты. В последнее время для норма­лизации обстановки в зонах локальных и региональных конф­ликтов используется политика национального примирения, оправ­давшая себя, например, в Никарагуа и Сальвадоре;

демократизация межгосударственных отношений, отказ or-произвольного толкования общепризнанных норм международного права;

координация (компромисс) национальных интересов как; предпосылка их реализации, в чем и заключается смысл нацио­нальной политики. Ее ведущим принципом должно стать управление интересами и через интересы национальностей;

равноправие всех наций, удовлетворение их национально-культурных, языковых, религиозных и иных потребностей, интернационализм и патриотизм, укрепление демократии и централизма.

В связи с аннексией Крыма Россией российские политики и дипломаты в качестве основного аргумента, оправдывающего эту аннексию, попытались весьма неуклюже представить право народов на самоопределение. Попробуем разобраться в этом достаточно сложном даже для современной науке международного права, вопросе, который имеет весьма длительную историю.

Итак, в самом общем смысле под правом на самоопределение понимают «право народа выбирать свои собственные правовые и политические институты и статус в сообществе наций». При этом в науке международного права по-прежнему остается дискуссионным вопрос относительно того, является ли национальное самоопределение политической концепцией, теоретическим принципом или юридическим правом. Если одни юристы вообще отрицают юридический характер этого права, то другие, рассматривая его одновременно в качестве юридического принципа и политического постулата, при этом подчеркивают, что это право относится главным образом к колониальным народам и народам, находящимся на оккупированной территории. Так, например, в немецкой доктрине международного права юридическая природа права на самоопределение народов подвергается серьезному сомнению, в частности, из-за того, что народ, как правило, не рассматривается в качестве субъекта международного права.

Первоначально право на самоопределение в истории международных отношений рассматривалось в качестве сугубо политического принципа. Так, это право в качестве политического постулата начинает проявляться в ходе Первой мировой войны на фоне стремления целого ряда народов создать независимые государства на развалинах тогдашних империй. В этой связи под конец Первой мировой войны формируются две политико-философские концепции права наций на самоопределение, одна из которых была сформулирована Лениным в 1917 году, а вторая – американским президентом Вудро Вильсоном в 1918 году. Ленинская концепция самоопределения наций носила радикальный характер и предполагала предоставление этого права в полной мере, вплоть до возможности образования собственного государства, всем народам и нациям без исключения. С другой стороны, как был уверен Ленин и большевики, в конечном счете, в результате мировой революции, все нации объединятся в единую мировую республику советов.

Концепция самоопределения наций, предложенная президентом США Вудро Вильсоном, носила либерально-демократический характер, опиралась на «согласии управляемых» и выражала идею, что каждая нация обладает правом самостоятельно выбирать форму своего правления. В доктрине международного права вильсоновскую концепцию самоопределения наций принято называть «внутренним самоопределением». Эта политическая концепция касалась в основном тех наций, которые находились в составе побежденных в Первой мировой войне империй.

Обе концепции самоопределения наций, радикальная ленинская и либеральная вильсоновская, настолько эффективно нейтрализовали друг друга, что в Уставе Лиги Наций 1919 года принцип самоопределения даже не упоминается. Несмотря на это, принцип самоопределения в качестве политического, а не правового принципа, оказал некоторое влияние на межвоенный международный порядок, примером чего является решение Комиссии международных юристов (Commission of International Jurists) 1920 года касательно финско-шведского спора о статусе Аландских островов, в котором говорилось о том, что «… самоопределение наций – в отличие от территориальной целостности – является всего лишь политическим постулатом и в качестве такового должно пониматься и применяться».

В межвоенный период в Германии в кругах западноевропейской социал-демократии также сформировалась концепция самоопределения, одним из авторов которой был Карл Реннер, согласно которой самоопределение народа или нации в рамках многонационального государства может осуществляться путем предоставления данному народу или нации широкой внутренней автономии в этом многонациональном государстве. И хотя эта концепция не получила в тот исторический период широкого признания, тем не менее, она оказала большое влияние на современную немецкую науку международного права, которая, по всей видимости, по-прежнему придерживается такого понимания права на самоопределение.

Правовую форму существования принцип самоопределения наций (народов) обретает лишь в послевоенный период в связи с возникновением ООН, в Уставе которой он впервые упоминается уже в качестве одного из принципов международно-правового характера. В статье 1 параграфе 2 Устава ООН говорится о том, что одним из целей этой международной организации является развитие дружественных отношений между нациями на основе уважения принципа равноправия и самоопределения народов.

В науке международного права пишется о том, что в первоначальный период своего существования принцип самоопределения, выраженный в Уставе ООН, имел характер lex imperfecta, т.е. в то время он еще не получил полного признания в качестве именно принципа международного права, а его конкретное содержание было неясно даже самим создателям Устава ООН. Так, американский исследователь проблематики прав национальных меньшинств Инис Клауд утверждает, что Устав ООН был создан без учета вопроса о принципе самоопределения, который возникает в связи с рассмотрением проблемы статуса национальных меньшинств, поскольку во время создания этого Устава мир находился под господством концепции национального государства в качестве основной единицы политической организации. Более того, как отмечает другой исследователь — Дженнифер Джексон Прис, в послевоенный период существовало целенаправленное движение в направлении дискредитации идеи самоопределения, понимаемой в этнических категориях. Это было реакцией на неудачный эксперимент Лиги Наций в связи с практикой реализации права наций на самоопределение.

Вот как Дженнифер Джексон Прис объясняет тот социально-политический контекст, в котором формировался принцип самоопределения: «В результате Второй мировой войны национальное самоопределение – а также сецессии и сепаратизм, которые оно могло спровоцировать – рассматривалось в качестве предполагаемой угрозы для международного порядка. Такие опасения усиливались в виду перспективы распространения деколонизации и создания новых, потенциально слабых, государств в Азии и Африке. В результате Устав Объединенных Наций, в надежде избежать противоречий связанных с меньшинствами, которые бы подорвали систему Объединенных Наций, содержит неясное выражение: «самоопределение народов» в отличие от более знакомого и дискредитированного «национального самоопределения». Статьи 73 и 76 определяют далее такие «народы» в категориях колониальной территории, а не в соответствии с их этническим происхождением. Использование гражданских категорий для оценки претензий на самоопределение было мотивировано стремлением сохранения территориального status quo в колониях, и посредством этого международного мира и безопасности. Эта позиция была особенно выражена и подтверждена в 1960 году в Декларации Объединенных Наций о предоставлении независимости колониальным странам и народам, в которой ясно говорится о том, что «всякая попытка, направленная на то, чтобы частично или полностью разрушить национальное единство и территориальную целостность страны, несовместима с целями и принципами Устава Организации Объединенных Наций»».

Надо сказать, что некоторые юристы вообще отказывают в юридически обязательном характере праву на самоопределение в том виде, как оно выражено в Уставе ООН, поскольку текст Устава не содержит каких-либо указаний относительно содержания данного права, его субъектов и конкретных прав и обязанностей, проистекающих из этого права.

Одним из первых международных документов, раскрывающих содержание права народов на самоопределение, стала Декларация о предоставлении независимости колониальным странам и народам, принятая резолюцией 1514 (XV) Генеральной Ассамблеи ООН от 14 декабря 1960 года. Согласно этой резолюции, «все народы имеют право на самоопределение; в силу этого права они свободно устанавливают свой политический статус и осуществляют свое экономическое, социальное и культурное развитие». При этом в данной резолюции особо подчеркивалось, что «всякая попытка, направленная на то, чтобы частично или полностью разрушить национальное единство и территориальную целостность страны, несовместима с целями и принципами Устава Организации Объединенных Наций», а также то, что «все государства должны строго и добросовестно соблюдать положения Устава Организации Объединенных Наций, Всеобщей декларации прав человека и настоящей Декларации на основе равенства, невмешательства во внутренние дела всех государств, уважения суверенных прав всех народов и территориальной целостности их государств».

Одним словом, изначально право народа на самоопределение имело сугубо антиколониальную направленность, и не должно было нарушать территориальную целостность государств.

В дальнейшем данное право было закреплено в таких международных документах, как Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 года и в «Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций», принятой Генеральной Ассамблеей ООН 24 декабря 1970 года. Кроме того, право на самоопределение нашло выражение и в пактах о правах человека 1966 года, причем также в антиколониальном духе.

По поводу содержания права на самоопределение в Декларации принципов международного права 1970 года выдающийся юрист-международник, член Международного Суда ООН Эдуардо Хименес де Аречага писал: «Очевидно, что ничем не ограниченное толкование принципа самоопределения способствовало бы возникновению сепаратистских движений и выступлениям меньшинств за достижение самостоятельности в различных странах мира и могло бы привести к расчленению существующих государств. Подобная возможность не могла быть допущена такой состоящей из государств международной организацией, как ООН, за исключением совершенно особых случаев».

В 50-е и 60-е годы двадцатого века появляются первые попытки воспользоваться правом на самоопределение с целью осуществления сецессии, т.е. отделения от существующего государства. Однако эти попытки встретились с решительным сопротивлением государств-членов ООН. Так, в 1970 году в связи с неудачной попыткой сецессии нигерийской провинции Биафра тогдашний Генеральный секретарь ООН У Тан заявил: «… Объединенные Нации никогда не соглашались, и я не верю, что когда-либо согласятся на существование института сецессии части территории государства-члена».

В 1990-е годы в связи с распадом СССР и СФРЮ международное сообщество столкнулось с усилением сепаратистских движений, стремящихся под лозунгом права на самоопределение к сецессии и образованию своих государств. В результате на постсоветском пространстве и в Европе вспыхнули очаги межэтнических конфликтов, повлекшие за собой многочисленные жертвы. Все это, разумеется, не могло не вызвать обеспокоенность мирового сообщества по поводу слишком широкого толкования права на самоопределение, к которому прибегали сепаратистские движения в ряде стран. Реакцией на это со стороны международного сообщества стало принятие в 2000 году «Декларации тысячелетия ООН» (United Nations Millenium Declaration), в которой ООН упомянуло право народов на самоопределение лишь как право тех народов, которые остаются под колониальным господством и иностранной оккупацией. Тем самым ООН фактически высказалась в пользу антиколониальной и антиоккупационной трактовки принципа самоопределения народов.

Если говорить о современной науке международного права, то в ней явно доминирует мнение, что право народов (наций) на самоопределение не включает в себя право на отделение (сецессию) от существующего государства. Так, известный английский юрист-международник, бывший судья Международного Суда ООН Розалин Хиггинс считает, что правом на самоопределение обладает народ в смысле всего населения данного государства, тогда как национальное меньшинство, проживающее на территории этого государства, таким правом не обладает. Представители французской школы международного права склонны воспринимать право на самоопределение в его узком антиколониальном значении. Как пишут французские юристы-международники, «в современном международном праве все еще не содержится признания законности отделения».

Важно отметить, что большинство представителей современной российской науки международного права трактуют принцип самоопределения в том смысле, что правом на самоопределения обладает народ, понимаемый как все население данного государства. При этом они решительно выступают против сецессии. Так, российский юрист-международник С.В. Черниченко в своем фундаментальном произведении «Теория международного права» отмечает: «Самоопределение наций за счет других национальных групп, образующих с основной (титульной) нацией единый народ – извращение идеи самоопределения и могло бы привести лишь к этническим чисткам, столь резко осуждаемым ООН, и межнациональным конфликтам».

При этом в российской литературе по международному праву подчеркивается, что принцип самоопределения народов «направлен прежде всего против колониализма» и «соответственно главное внимание уделено внешнему аспекту принципа – освобождению от иностранного гнета».

В доктрине международного права по-прежнему ведется дискуссия по поводу того, кто именно – народ или нация – является субъектом права на самоопределение. Причем оба понятия не имеют четкого юридического содержания.

Если одни авторы в контексте права на самоопределение отдают предпочтение термину «нация», поскольку, по их мнению, принцип самоопределения касается всех наций, независимо от их уровня развития и формы политического существования, то другие утверждают, что субъектом права на самоопределение может быть только народ, а не нация.

Профессор Джеймс Саммерс в своей книге «Народы и международное право» предпринял попытку разобраться в таких основных понятиях, связанных с правом на самоопределение, как «народ», «нация», «меньшинство» и «коренной народ». Так, он определяет народ как национальную группу, обладающую определенными национальными характеристиками. В этом значении слово «народ» используется как в обыденной речи, так и в международном праве. Однако, как признает профессор Саммерс, остается открытым вопрос, каковы именно эти национальные характеристики. Вместе с тем, он отмечает и то, что понятие «народ» в праве может быть значительно уже по своему содержанию, нежели это же понятие в обыденной речи.

Понятие «нация», по мнению Саммерса, близко понятию «народ», понимаемому в качестве национальной группы. Поэтому в обыденной речи оба слова часто используются как синонимы. Правовые исследования, считает этот автор, так и не смогли провести четкую границу между понятиями «народ» и «нация». Как народ, так и нация, по его мнению, обладают правом на самоопределение. При этом понятие «нация» может быть шире, нежели понятие «народ», и обозначать также политические институты. Интересно то, что, как пишет Саммерс, если слово «нация» (nation) в английском языке часто употребляется как синоним слова «государство» (state), то слово «государство» редко рассматривается как синонимичное слову «народ».

Что касается понятия «меньшинство» (minority), то, как отмечает Саммерс, в юридической науке не существует общепринятого определения этого понятия. Вместе с тем, между понятиями «народ» и «меньшинство» международное право провело юридическую границу, поскольку меньшинства, в отличие от народов, не обладают правом на самоопределение. Несмотря на отсутствие общепринятого определения меньшинства как такового, меньшинства, по мнению Саммерса, обладают такими характеристиками, как: 1) индивиды, входящие в состав меньшинства, имеют общие этнические или национальные черты и 2) составляют численное меньшинство (не доминирующее меньшинство) в таком политическом образовании, как государство.

Понятие «коренной народ» также не имеет общепринятого определения, а по поводу его содержания ученые по-прежнему ведут споры. В то же время для коренных народов часто характерным является то, что: 1) их представители обладают общими этническими или культурными характеристиками; 2) они исторически связаны с определенной территорией; 3) они оказались в недоминирующей позиции на этой территории под воздействием другого, пришедшего позднее населения.

Как видим, в науке международного права еще не сложилась четкая система ключевых для права на самоопределение понятий, что, скорее, свидетельствует в пользу теории, что это право является не столько юридическим, сколько политическим.

В международном праве отсутствуют также объективные критерии, которые бы позволили отграничить нацию от меньшинства. Этническая группа, которая является менее многочисленной, чем та этническая группа, которая создала данное государство («титульная нация»), не является «нацией многонационального государства», а представляет собой этническое или национальное меньшинство.

В этой связи в литературе международного права можно часто встретить утверждение, что национальное меньшинство не имеет права на самоопределение в виде сецессии, т.е. не имеет права на создание собственного государства, поскольку у него уже имеется свое национальное государство и оно уже тем самым «самоопределилось». Однако, проблемой этого утверждения является то, что национальное меньшинство в принципе не обладает правом на самоопределение и не являются коллективным субъектом международного права.

Международное сообщество столкнулось с проблемой защиты прав национальных меньшинств после окончания Первой мировой войны, что нашло отражение в специальных правовых институтах Лиги Наций, направленных на защиту этих прав.

Вместе с тем, национальные государства в Европе, признавая наличие на их территории национальных меньшинств, не особенно охотно предоставляли им определенные права, поскольку опасались того, что консолидация национальных меньшинств на их территории может привести к росту сепаратистских настроений и, как следствие, угрозе их территориальной целостности.

Классическим примером в этот период стало активное использование Гитлером риторики защиты прав Судетских немцев, что позволило ему вначале аннексировать часть территории Чехословакии, а затем полностью оккупировать ее.

Как показал опыт, в некоторых случаях под предлогом защиты прав национальных меньшинств может осуществляться аннексия территории государств, где проживают эти меньшинства. А поскольку в Европе на территории многих государств проживали национальные меньшинства, то для того чтобы избежать угрозы сецессии, государства стремились к недопущению признания международной правосубъектности за национальными меньшинствами. В результате национальные меньшинства на сегодня не признаются субъектами международного права, а когда речь идет о правах национальных меньшинств, то имеются в виду права, принадлежащие не национальным меньшинствам как таковым, а их отдельным представителям. Иначе говоря, права национальных меньшинств имеют не коллективный, а индивидуальный характер. Как пишет в этой связи американский юрист-международник Питер Маланчук, «в процессе развития международного права от Второй мировой войны права меньшинств сформулированы как категория прав человека, которые должны осуществляться физическим лицом, принадлежащим к меньшинствам, а не групповые права, свойственные коллективному субъекту как таковому».

Еще Комиссия юристов, созданная Лигой Наций в целях исследования ситуации, связанной с Аландскими островами, пришла к заключению, что «позитивное международное право не признает право национальных групп как таковых на отделение от государства, частью которого они являются, путем простого выражения желания».

Как пишет в этой связи польский автор Мачей Перковский: «В доктрине в целом меньшинствам отказывают в праве на самоопределение, что нашло выражение в докладах специальных докладчиков Подкомитета по вопросам предотвращения дискриминации и защиты меньшинств Комиссии прав человека ООН. Практика государств в отношении меньшинств не дает оснований к включению их к числу субъектов, имеющих право на самоопределение. Как раз наоборот – государства, создавая правовое регулирование самоопределения наций, сформулировали в отношении меньшинств отдельные постановления, содержание которых указывает на то, что в них речь идет об индивидуальных правах человека».

Американский юрист-международник Питер Маланчук, анализируя содержание статьи 27 Пакта о гражданских и политических правах 1966 года, в которой речь идет о правах этнических, языковых и религиозных меньшинств, приходит к заключению, что «меньшинства, по крайней мере в принципе, не обладают правом на отделение (в значении «внешнего» самоопределения)», а «их право ограничивается определенной формой автономии в структуре данного государства (что иногда называется «внутренним» самоопределением)».

Как пишет этот автор: «Подтверждением этого вывода является редакция статьи 27 Пакта о гражданских и политических правах, которая предоставляет меньшинствам не право на отделение, а только ограниченные права «пользоваться своей культурой, исповедовать свою религию и исполнять ее обряды, а также пользоваться родным языком». Сами по себе меньшинства субъектами международного права не признаются. Даже права в статье 27 сформулированы как индивидуальные права, права членов, которые принадлежат к меньшинствам, а не как коллективное право».

Какие же выводы следуют из вышеприведенного анализа истории и содержания права народов (наций) на самоопределение применительно к нынешней ситуации в Крыму?

Прежде всего, русское национальное (этническое) меньшинство, проживающее на территории Крыма, не является отдельным народом или нацией, а представляет собой именно национальное меньшинство, обладающее не коллективным правом на самоопределение, а определенными индивидуальными правами.

Во-вторых, в любом случае, даже если признать за таким меньшинством право на самоопределение, то даже тогда это право не включает в себя право на отделение (сецессию) и создание собственного независимого государства.

Вместе с тем, следует подчеркнуть, что, в отличие «русскоязычного меньшинства», проживающего в Крыму, бесспорным правом на самоопределение обладает крымско-татарский народ, имеющий статус коренного народа. Так, Декларация ООН о правах коренных народов 2007 года подтверждает право коренных народов на самоопределение. Обращает на себя внимание, что в этой Декларации говорится о коллективных правах коренных народов, что ставит эти народы на более высокий уровень правовой защиты по сравнению с национальными (этническими) меньшинствами, представители которых, как полагает большинство юристов, обладают не коллективными, а индивидуальными правами.

Статья 3 Декларации коренных народов провозглашает: «Коренные народы имеют право на самоопределение. В силу этого права они свободно устанавливают свой политический статус и свободно осуществляют свое экономическое, социальное и культурное развитие».

В статье 4 Декларации говорится: «Коренные народы при осуществлении их права на самоопределение имеют право на автономию или самоуправление в вопросах, относящихся к их внутренним и местным делам, а также путям и средствам финансирования их автономных функций».

Важно и то, что статья 46 Декларации вполне определенно предусматривает: «Ничто в настоящей Декларации не может толковаться как подразумевающее какое-либо право любого государства, народа, группы лиц или отдельного лица заниматься любой деятельностью или совершать любые действия в нарушение Устава Организации Объединенных Наций или рассматриваться как санкционирующее или поощряющее любые действия, которые вели бы к расчленению или к частичному или полному нарушению территориальной целостности и политического единства суверенных и независимых государств».

Как видим, даже когда речь идет о правах коренных народов, включая их право на самоопределение, все равно международное сообщество стремится поставить принцип территориальной целостности и принцип политического единства суверенных государств выше принципа самоопределения.

Таким образом, обобщающий вывод может быть сформулирован так: «самоопределение» жителей Крыма, проголосовавших на «референдуме», организованном сепаратистами, не только вопиющим образом нарушает право Украины, но также находится в резком противоречии с принципами современного международного права; что же касается самоопределения крымско-татарского народа, то оно полностью соответствует требованиям международного права в той мере, в какой не нарушает территориальную целостность Украины.

Думается, что если бы Россия действительно верила в то, что «самоопределение народа Крыма» не нарушает международного права, то без колебаний согласилась бы на рассмотрение этого вопроса в Международном Суде ООН. Однако, по всей видимости, российские политики и юристы, включая членов Конституционного суда, прекрасно отдают себе отчет в том, что Россия, присоединив Крым, тем самым совершила международное преступление и панически боятся рассмотрения этого вопроса международными судебными органами.

В заключении хотелось бы выразить сожаление, что современные российские юристы фактически отказались от объективного научного подхода к определению права на самоопределение в контексте решения проблемы Крыма и опустились до беспринципной пропагандистской апологии аннексии Крыма.

stdClass Object ( => 9688 => аннексия Крыма => post_tag => anneksiya-kryma)

stdClass Object ( => 13334 => На родине => category => novosti-rodini)

stdClass Object ( => 22480 => Израиль => category => izrail)

Мы просим вас о поддержке: сделайте свой вклад в развитие проекта ForumDaily

Спасибо, что остаетесь с нами и доверяете! За последние четыре года мы получили массу благодарных отзывов от читателей, которым наши материалы помогли устроить жизнь после переезда в США, получить работу или образование, найти жилье или устроить ребенка в садик.

Безопасность взносов гарантируется использованием надежно защищенной системы Stripe.

Всегда ваш, ForumDaily!

Processing . . .

Цикл передач "Обретение смыслов". Выпуск №108.

Степан Сулакшин: Добрый день, дорогие друзья, друзья нашего сайта, читатели, наши соратники по походам за смыслом. Сегодняшняя категория, которую мы будем анализировать, некоторым образом синтезирует два наших телевизионных интернет-продукта, потому что относится, помимо своего словарного, категорийного назначения, еще и к актуальному политическому процессу, актуальным политическим событиям в жизни нашей страны, в жизни соседней страны – Украины. Это категория «Право народов (наций) на самоопределение».

Категория, термин очень индикативный в отношении смысловой сложности построения этого термина. Сегодня мы с этим будем разбираться, но прошу вас обратить внимание именно на эту сторону вопроса – методологическую сторону. Очень сложная конструкция, демонстрирующая классические проблемы смыслообразования и смыслораспознавания, и, наконец, смыслостроительства.

Потому что наша с вами общая цель и цель будущего междисциплинарного терминологического словаря – как раз помогать специалистам понимать эти сложности, преодолевать их и быть предельно точными в профессиональном отношении, употребляя те или иные специальные термины, с тем, чтобы понимать друг друга, и с тем, чтобы быть максимально понимаемыми со стороны аудитории, с которой специалист, профессионал, пользующийся этими терминами, имеет дело. Итак, «Право народов (наций) на самоопределение».

Вардан Багдасарян: Известна коллизия между правом народов (наций) на самоопределение и принципом территориальной целостности, поскольку эти принципы могут противоречить и часто противоречат и сталкиваются друг с другом. И возникает вопрос, а из какого принципа надо исходить в той или иной ситуации: из права народа на самоопределение или из принципа территориальной целостности? И каждый раз это вопрос интерпретационный.

Тогда возникает вопрос, а кто обладает правом на интерпретацию? По сути дела, правом на интерпретацию, как выстраивается сегодня современный миропорядок, обладает тот, кто более сильный. Значит, чья сторона более сильна в том или ином геополитическом раскладе, тот и интерпретирует, что, из какого принципа мы исходим – права народов на самоопределение или территориальной целостности.

Если посмотреть исторически, то в введении этой категории, ее использовании в актуальной политике прослеживается ее проектный характер. Существовали традиционные империи. Все эти традиционные империи имели этнически гетерогенный характер – много народов. Вспомним Австро-Венгерскую империю, Российскую империю, Османскую империю.

Появляется этот концепт – право народов на самоопределение, и, по сути дела, он наносит удар по всем этим традиционалистским империям, которые были построены гетерогенным образом.

И вот один народ выделяется, один, другой народ заявляет о своем праве, и империи начинают сыпаться. Собственно, так и этот сценарий, когда после первой волны разрушений, после Первой Мировой войны так посыпались и колониальные империи – Французская, Английская.

Но вот возникает другой принципиальный тип государственности. Этот другой тип государственности тоже можно назвать империей, но это была империя другого типа – Соединенные Штаты Америки. Там выдвигается проект плавильного котла, он снимает этничность – этносов нет. И вот эту модель, застраховав себя от выдвижения тезиса права народов на самоопределение, потому что народов нет, а есть только американцы, именно Соединенные Штаты Америки поддерживают этот концепт и выступают наиболее активно за декларацию прав народов на самоопределение, и, в общем, начинается процесс дробления.

Можно хронологически посмотреть, сколько, как и когда возникало государств, какое количество государств существовало в мире. Мы видим, этот процесс идет с ускоренной динамикой, и можно дробить в этом плане до бесконечности. То, что это имело подрывной характер по отношению к большим цивилизационным геополитическим пространствам, можно понять, сославшись на действующий по сей день закон о порабощенных нациях 1959 года. В нем пространство бывшего Советского Союза предполагалось подробить, указывая на то, что множество народов и их право на самоопределение не реализуется, и, в общем, задавался такой тренд раздробления этого большого пространства.

Глобализация – это одна сторона современных геополитических процессов, но есть еще и другая сторона – глокализация.

Глобализация подразумевает некую унификацию под некие общие стандарты, в данном случае стандарты американоцентричные, глокализация выражает другое. Там утверждается самобытность существования народов, но через самобытность существования народов более крупные геополитические цивилизационные пространства оказываются деструктурированными. В международное право прочно вошла эта категория, по сути, с Устава ООН с 1945 года, но, изучая международные документы, сталкиваешься с такой ситуацией.

В российском дискурсе традиционно чаще используется право наций на самоопределение, но смотришь документы, и никакого права наций на самоопределение нет. Есть право народов на самоопределение.

Можно зачитать это положение из Устава ООН, статья 1-я: «Развивать дружественные отношения между нациями на основе уважения принципа равноправия и самоопределения народов, а также принимать другие соответствующие меры для укрепления всеобщего мира». И вот тут возникает вопрос. Право на самоопределение есть и сегодня в российской Конституции, было оно и в Конституции советской, но в российской Конституции это право народов на самоопределение, а в советской Конституции было право наций на самоопределение. В чем разница?

В первых Конституциях, 1924-го, 1936-го годов, ни о каком самоопределении речь вообще не шла, этот принцип был заложен после принятия соответствующих международных документов только в Конституции 1977 года, но именно право наций. Почему? То есть не каждый этнос способен на национальное государственное существование.

Нация предполагает национальное государство. А возникновение национального государства, по сути дела, блокировано тем, что соответствующая национальная общность, политическая общность не сформирована. Получается замкнутый круг. Наверняка советское руководство понимало это изменение, вместо права народов вводя право наций. По сути дела, устанавливалась блокировка на это отделение народов, блокировка на возможный сценарий распада. У нас взят принцип права народов на самоопределение, и этот принцип достаточно угрожающий. Анализ подавляющего большинства Конституций стран мира приводит к следующему. Хоть мы говорим о том, что это мировое международное право, в подавляющем большинстве ни о каком самоопределении речи нет вообще. Только 17% Конституций это право утверждают.

Этого нет ни в одной территориально сопоставимой стране – ни в Индии, ни в Китае, ни в Бразилии. Понятно, что Китай и Индия – страны многоэтничные, и понятно, что введение такого права на самоопределение было бы угрозой для этих стран, но это есть в Конституции Российской Федерации. Причем в тех Конституциях, где право на самоопределение вводится, оно вводится специфическим образом.

Например, в Германии говорится не «право наций», не «право народов», а «самоопределение Германии». Согласитесь, это принципиально другой подход. Самоопределение Германии не предполагает выделения из Германии каких-то территорий. Или белорусская Конституция: «Территория Республики Беларусь является естественным условием существования и пространственным пределом самоопределения народа, основой его благосостояния и суверенитета Республики Беларусь». Да, право на самоопределение заявляется, но оно ограничено пределом территории Республики Беларусь. То есть, по сути дела, право на выход из Беларуси какой-либо этнической или иной группы оказывается заблокированным.

И, конечно, это право народов на самоопределение нельзя не спроецировать на современную геополитическую ситуацию – ситуацию с Крымом, когда это право на самоопределение было предъявлено, и справедливы были ссылки и на Косовский сценарий, и на другие сценарии, когда говорили: «Ну, как же? Косово можно, почему же нельзя другим?»

Это все правильно и справедливо, но возникает такая проблема, и почему нас активно не поддерживают ни Китай – он оказался как бы в нейтральном положении, ни Индия? А как может Китай поддерживать позицию России? Если Китай заявит о поддержке права народов на самоопределение, он сам окажется перед угрозой выхода, например, Тибета, Синьцзян-Уйгурского округа и так далее.

Индия еще более подвержена таким коллизиям. По сути дела, все наши естественные союзники, которые могли бы быть с нами в этом конфликте, заняли осуждающую или нейтральную позицию. Почему? Потому что запуск этого механизма – права народов на самоопределение – коснется и их.

Поэтому я полагаю, что выдвижение в Крымской проблеме этого подхода и через эту дефиницию попытка раскрыть тему права народов на самоопределение не совсем верна, потому что о каком народе идет речь? Об этносе, значит, о нации? Но нация – это гражданская нация, она предполагает государство. О народе? Но там позиция различная. Есть крымские татары, есть русские, есть украинцы – о ком?

Я полагаю, что есть другая категория. Есть понятие «идентизм», есть понятие «расколотый народ», есть понятие «воссоединение народа». По-видимому, в Китае тоже есть проблема расколотого народа. Есть Тайвань, и в Конституции Китая записано о расколе и священном долге каждого китайца добиваться воссоединения его. Есть другие страны. Категория расколотого народа и права на воссоединение была бы понятна и немцам, которые исторически складывались через восстановление единства немецкой общности, и для итальянцев, и для многих других.

Я полагаю, что вместо права на самоопределение, которое может быть интерпретационно правом на самоопределение или сепаратизмом и так далее, было бы более правильно, оправдано и геополитически верно использовать другой подход – право на воссоединение, право на национальное выражение, политическое выражение расколотого народа.

Владимир Лексин: Мне очень близко все, что сказал Вардан Эрнестович. Я только хотел бы сделать одно маленькое уточнение, связанное с тем, что при распаде великих, некогда существовавших империй народы заявляли свои права и становились отдельными государствами. Так получилось, что ни один народ до времени появления Соединенных Штатов, именно народ как таковой, ни разу не заявлял такие права. Все распады великих империй чаще всего инициировались деятельностью небольших политических групп, так называемых элит. Здесь народ практически переходил из одного подданства в другое. История великой византийской цивилизации, Византийской империи – это самый, наверное, наглядный пример, да и не только. То же самое было с Османской империей и так далее.

То есть народ как субъект именно права на самоопределение – очень странная дефиниция. И, может быть, впервые за всю известную, мне, по крайней мере, историю то, что произошло сейчас в Крыму, было выражением воли народа как такового.

Чаще всего, еще раз повторяю, народ обычно играет роль некого хора греческой трагедии, а главные выступающие – это элита или некие люди, стремящиеся к тому, чтобы захватить власть и выделиться из какой-либо другой государственной структуры. Я хотел бы остановиться на жестких формулировках этого понятия – «самоопределение народов», сейчас пишут «самоопределение народов (наций)». Вардан Эрнестович абсолютно прав, и хорошо, что он обратил внимание на то, что это, конечно, разные понятия. Но, тем не менее, такого рода формулировки существуют. Я просто буду приводить цитаты из разного рода документов.

Один из самых известных и самых популярных юридических комментариев к вопросам самоопределения и вообще всех территориальных проблем утверждает, и мне нравится это определение, потому что оно очень широкое: «Под самоопределением народов принято понимать их самостоятельный и свободный выбор формы своего государственного бытия в виде отдельного суверенного государства, в виде внутригосударственной автономии, в виде культурной автономии или без выделения какой-либо организационно-правовой формы».

Нетрудно увидеть, что реализация такого права, особенно в форме появления нового национально-государственного образования в условиях уже полностью разделенного всего пространства земли между отдельными государствами, входит в противоречие с принципами сохранения целостности существующих государств, о котором тоже уже говорилось.

Вот эта двойственность – она не только какая-то поверхностная или все время закрадывающаяся в наше сознание, когда мы об этом говорим, нет. Во всех документах, которые формулируют этот принцип, а это принцип, и принцип международный – самоопределение народов (наций), эта двойственность прослеживается.

Читаю преамбулу Декларации ООН, это здесь основополагающий документ, он называется «О принципах международного права, касающихся дружеских отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН». Но в Уставе ООН эта дефиниция в определении народов уже была заявлена, Вардан Эрнестович говорил об этом. Я просто пройду по тексту этой Декларации.

Что же там говорится? С одной стороны, утверждается: «Принцип равноправия и самоопределения народов является существенным вкладом в современное международные право, и его эффективное применение имеет первостепенное значение для содействия развитию дружественных отношений между государствами, основанных на уважении принципа суверенного равенства». С другой стороны, «Любая попытка, направленная на частичное или полное нарушение национального единства и территориальной целостности государства или страны или их политической независимости, несовместима с целями и принципами Устава».

Отдельный раздел этой же Декларации, еще раз скажу, что это сейчас документ, на который ссылаются все при обсуждении проблемы самоопределения Крыма и не только этой, называется «Принцип равноправия и самоопределения народов». Кто хотел бы более внимательно подойти к смыслу этого понятия, может легко найти в интернете эту Декларацию, и этот раздел нас, наверное, интересует больше всего.

Там сказано: «В силу принципа равноправия и самоопределения народов, закрепленных в Уставе ООН, все народы имеют право свободно определять, без вмешательства извне, свой политический статус и осуществлять свое экономическое, социальное и культурное развитие, и каждое государство обязано уважать это право в соответствии с положениями Устава. Каждое государство обязано содействовать с помощью совместных и самостоятельных действий осуществлению принципа равноправия и самоопределения».

И далее: «Создание суверенного и независимого государства, свободное присоединение к независимому государству», - это я опять цитирую Декларацию, но в голове-то у меня Крым, конечно. Повторю: «Создание суверенного и независимого государства, свободное присоединение к независимому государству или объединение с ним, или установление любого другого политического статуса, свободно определенного народом, является способами осуществления этим народом права на самоопределение».

Но после этого заявления в этом же самом тексте Генеральная Ассамблея ООН, словно спохватившись, как и в ранее цитированной Декларации, заявляет: «Ничто в приведенных выше абзацах не должно толковаться как санкционирующее или поощряющее любые действия, которые вели бы к расчленению и к частичному или полному нарушению территориальной целостности или политического единства суверенных и независимых государств, - каких? - действующих с соблюдением принципа равноправия и самоопределения народа».

Это неслучайно – вот такое противоречие, такие странные конструкции наблюдаются в самом главном документе, который сейчас определяет миропорядок, по крайней мере, хотя бы формально. То же самое и в комментарии наших юристов, самом известном комментарии Конституции Российской Федерации. Там сказано то же самое – что этот принцип замечательный, но он должен осуществляться при определенных условиях, и эти условия тоже там сформулированы.

Есть ли вообще в мире примеры наиболее четкого и успешного самоопределения народа, реализации его права? Да, есть. Это Соединенные Штаты Америки. Это страна, наиболее четко выполнившая свою миссию самоопределения в то время, когда этого слова вообще не существовало в политическом словаре.

Они сделали все, что могли. Они вооруженным образом вышли из-под британской короны, это ведь была часть Великобритании или часть Англии. Они, грубо говоря, наплевали на все установления английского законодательства, действовавшего в то время. Они создали свою собственную страну, реализовав этот принцип самоопределения, и утвердили его геноцидом коренного народа, рабством, которое там было, сегрегацией народа, рождением так называемой нации, когда Ку-клукс-клан утверждал права белого человека.

Они реализовали это право, считая, что ни одна другая страна в мире не может каким-то образом его корректировать. И была одна-единственная страна, которая первая признала право Соединенных Штатов на самоопределение – это была Российская империя. Это исторический факт, это все было. Все, что связано с самоопределением народов, есть правовая конструкция, очень жестко прописанная в документах Организации Объединенных Наций. Эта правовая конструкция двусмысленна, но она позволяет одновременно, если правильно вчитываться в то, что там написано, определить единственно правильный путь, по которому может пойти самоопределение как таковое – это самовыражение воли народа. Не двух-трех политических деятелей, не тех, кто захватил власть.

И если это проходит в форме общегосударственного или, скажем, регионального или какого-то референдума, если это все проходит в формах, которые сейчас принято считать цивилизованными, наверное, такой народ имеет право на самоопределение со всеми последующими действиями, о которых я сейчас только говорил.

Степан Сулакшин: Сегодняшний термин и категория особая, потому что она вершит судьбами народов, судьбами стран. Эта категория пахнет войной, пахнет кровью, и к ней особое отношение.

Обычно, и сегодня это уже звучало, понимается право народов на самоопределение в конституционном, международном праве как право народов (наций) определять форму своего государственного существования в составе другого государства или в виде отдельного государства.

Имеется в виду, что, кроме отделения, может быть и значительное количество вариантов самоопределения, от полного отказа от каких-то особых прав до самоуправления, автономии, форм культурного обособления, конфедеративных отношений с материнским ядром – государством.

Чем меня не устраивает этот подход и это определение? Это определение неопределенно, и оно устарело. Оно содержит в себе противоречия и генерирует опасности, и оно, на самом деле, более деструктивно, чем конструктивно. Причины фундаментальны, и надо понимать, что они связаны, прежде всего, с тем, что эта категория лежит на границе, в таком смысловом приграничье между правовым и политическим бытием человеческих сообществ. Поэтому остановлюсь на трех важных проблемах в смысловой реконструкции или, наоборот, конструировании определения, и в конце рассуждения я дам свое определение.

Первая проблема – это проблема дефиниций, вторая – проблема соотношений права и политики, и третья проблема – это противоречие в самом международном праве как особой отрасли права, отличающейся существенно от внутристранового, внутригосударственного права.

Итак, первая проблема – дефиниции. Здесь есть внутренняя неопределенность и противоречие: что такое «народ», что такое «нация»? Дело в том, что нации возникают и сегодня, и нет особой проблемы какой-то социальной группе собраться, объявить себя нацией или объявить себя народом и претендовать на эту правовую позицию. Обычно в эти категории вкладывают такие определяющие позиции как этничность и социальность.

Рассмотрим на примере нашей страны. Русские, татары, буряты, евреи и так далее – ни у кого не возникает сомнения, что вроде бы это народ, потому что это совпадает с понятием этничности. А кто такие казаки, кто такие поморы? И этот перечень не исчерпан.

Сама этничность – вещь дуальная. В ней содержатся как биологические, генетически заложенные признаки общности, внешние признаки, некоторые характерные поведенческие признаки, связанные, опять-таки, с генетическим кодом и физиологией, но есть совершенно очевидное социальное содержание, потому что люди – это не стайка обезьян или рой пчел.

Человек – существо дуальное, социальное. И совершенно очевидно, что в мегаистории человечества сообщества, этничные народы или нации все больше обретают себе содержание социальное, то есть наведенное в кооперативном бытии, и, если угодно, закрепленное в так называемом социальном генетическом коде, то есть в культуре, в поведенческих укладах, в традициях, в том числе и в традиционных правовых укладах и положениях.

И вот, смотрите, этнос от одного состояния, сугубо биологического, эволюционирует к состоянию иному, сугубо социальному. А на сегодня мы имеем какое-то сочетание, в каждом случае разное, что и порождает ту самую неопределенность. Итак, самое главное в этом отношении, что это социальная группа.

Теперь, что такое «нация»? Здесь есть проблемы иноязычных трактовок и трансляций перевода. Скажем, nation – это может включать в себя в английском языке и все население страны, и политический субъект. Civil nation или civic nation – гражданское общество как политический актор, противостоящий государству и так далее. Чаще всего под нацией, конечно, понимается общестрановое население, но оно может быть и разноязычным, и разноисповедальным, религиозным, и разноэтничным, и тому подобное. Главное, что эту социальную группу характеризует, это то, что ей соответствует государственность – границы, власть, аппарат насилия, политическая, избирательная система и так далее. За полторы минуты я рассказал только о самых вершках, и уже совершенно понятно, что, оперируя с определением «право народов или наций», мы ничего еще не определяем. Мы только порождаем неопределенность и подходим к той самой грани, о которой я сейчас буду говорить.

Вторая проблема – это соотношение права и политики. Бытие человечества, социальной группы, индивидуумов происходит в разных пространствах общения и кооперации, и право это юридизировано, и это юридически договорно оформленная правилами поведения, правилами санкций форма бытия.

Политика – вещь менее определенная. Там не столько работает юридический договор и правила поведения, сколько работает право силы. Кто сильнее, тот и навяжет решение, тот и навяжет следующий уклад бытия себе и тем, над кем совершается политическое насилие в бесконечном случае политических соревнований – межстрановых, межрегиональных, внутристрановых и так далее.

Поэтому, если право – это состязательность сторон по правилам, например, в суде, защита и обвинение, международные суды, оно порождает такую возможность, то на границе и при переходе границы в политическое пространство бытия состязательность перерастает в конкуренцию, в военную состязательность, и там, кто сильнее, тот и прав.

И эту границу, и эти объективные сферы бытия надо видеть, различать и не впадать в ошибку их смешения и утраты определенности для констатации и для нахождения соответствующих решений. В политическом пространстве судей нет. Ну, кто там судья? Судья только победитель. Победители во Второй Мировой войне, победители в локальных конфликтах.

Никакая Организация Объединенных Наций, никакой Брюссель, никакой Совет Безопасности в случае военных конфликтов не обладает правами и возможностями последней инстанции определить, кто прав, и кто виноват. Часто констатируют статус-кво, с ним смиряются и постепенно облекают в новую форму правовых порядков бытия. Так революции проходят через разрушение предыдущей правовой конструкции и порождают, в лучшем случае, вместо хаоса и распада государственности новый правовой источник – легитимность. Этот рассказ очень близкий к сегодняшним событиям на Украине.

И третья проблема противоречия в самом международном праве особенная. Она отличается от внутригосударственного права и юридического его оформления. Сегодня уже об этом говорили – о праве государств на суверенитет и территориальную целостность, но одновременно и о праве неких народов (наций) на самоопределение вплоть до отделения. Говорилось уже много раз об этих прецедентах.

Несколько важнейших слов о том, какая мина в этом отношении заложена в российском бытии, в российской Конституции. В преамбуле нашей Конституции записано следующее: «Исходя из общепризнанных принципов равноправия и самоопределения народов», - во множественном числе, но кто такой народ, наша Конституция не определяет. Она говорит, что мы – многонациональный народ, значит, народ – это нечто внеэтничное, или надэтничное, или интегроэтничное.

Но в статье 5, пункт 3 Конституции говорится, что федеративное устройство России основано на ее государственной целостности и самоопределении народов в Российской Федерации. Множество народов Российской Федерации – это кто? Это какие-то социальные группы, о чем я говорил, либо консолидированные этнично, либо еще каким-то образом, но опять это неопределенность. Не определено, кто такой народ.

В статье 68, пункт 2, установлено еще веселее: «Республики, - это субъект федерации в России, - вправе устанавливать свои государственные языки». Республики – они ведь порождены по принципу этнического титула, являются государствами внутри государства Россия. Пункт 3-й 68 статьи: «Российская Федерация гарантирует всем ее народам, - опять идея множественности народов, - право на сохранение родного языка». Таким образом, Россия сейчас в правовом и фактическом политическом смысле, благодаря ее либеральной Конституции 1993 года, расположена на мине. А как взрываются такие мины, мы видим сегодня на трагических примерах мира и Европы.

Право наций на самоопределение было и в каком-то отношении остается прогрессивным, гуманистическим, когда в истории заканчивался период колониализма, в период разрушения колониальных империй. Но на сегодня в мире народы уже создали свои государственности, они уже самоопределились.

В России даже многонациональный народ самоопределился с российской государственностью и так далее. Поэтому вопрос с определением невероятно важен. На сегодня он находится в поле трактовок, а для международных скобок трактовки – это право силы. Поэтому я предлагаю не только нам с вами, а всему миру собственное определение, что есть право народов на самоопределение. Это право ставить вопрос о политическом и правовом положении социальной группы, сформированной по этническому и социальному признакам, в соответствии с действующими конституционными нормами соответствующего государства, в котором группа находится на правах граждан.

Право народов на самоопределение не включает право вооруженного мятежа против государства гражданского пребывания группы. В чем отличие? Отличие в том, что здесь в явном виде предлагается градация права как юридически договорные правила организации бытия, затем граница – идет политика, где соревнуются силы разного сорта, идет следующая граница, за которой соревнуются силы определенного сорта – военная сила.

И если открытыми глазами смотреть на эти реалии, то тогда появляется шанс пройти назад и жить в правовом пространстве, в мирном пространстве, в пространстве бытия, в котором жертвы, кровь, разрушения, ущербы, конфликты минимизированы. В этом пафос и смысл того определения, которое я предложил, и которое включает, инкорпорирует все сложные детали, все умолчания и противоречия, о которых было сегодня сказано выше. Спасибо за внимание.

И следующий термин, с которым мы с вами будет разбираться, термин, может быть, не для всех часто слышимый, употребляемый, но он очень важен для специального профессионального языка государственного управления, государственного строительства, ̶ «этатизм».

Р.М. Тимошев

ПРАВО НАЦИЙ НА САМООПРЕДЕЛЕНИЕ И СОВРЕМЕННЫЕ МЕЖНАЦИОНАЛЬНЫЕ КОНФЛИКТЫ

Право на самоопределение - один из важнейших общепризнанных принципов международного права. Его сутью, как известно, является право народов (наций) определять форму своего государственного существования в составе другого государства или в виде отдельного государства. Нередко считают, что данный принцип получил признание в процессе распада колониальной системы, что, собственно, и отразилось в Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам, принятой XV Г енеральной Ассамблеей ООН от 14 декабря 1960 г., в последующих международных пактах и декларациях ООН1. Однако, в действительности, представление о данном праве родилось в XVI -XIX вв. в период национально-освободительных движений в Европе и американских колониях. Считалось, что основным принципом самоопределения является право на создание при любых обстоятельствах своего государства: "Одна нация

Одно государство" (П. Манчини, Н.Я. Данилевский, А. Д. Градовский). Причем, этот принцип распространялся только на "цивилизованные народы", предполагая тем самым существование колониальных владений и колониальных форм угнетения народов. Активное же обсуждение основ этого принципа началось в конце позапрошлого столетия, накануне Первой мировой войны и в самый «разгар» колониальной политики ведущих стран мира. К примеру, в решениях Лондонского международного конгресса II Интернационала 1896 года были сформулированы основы данного принципа, как регулятора межнациональных

1 В Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах и Международном пакте о гражданских и политических правах от 19 декабря 1966 (статья 1) сказано: «Все народы имеют право на самоопределение. В силу этого права они свободно устанавливают свой политический статус и свободно обеспечивают свое экономическое, социальное и культурное развитие... Все участвующие в настоящем Пакте государства... должны в соответствии с положениями Устава ООН поощрять осуществление права на самоопределение и уважать это право».

В Декларации о принципах международного права (от 24 октября 1970) значится: «В силу принципа равноправия и самоопределения народов, закреплённого в Уставе ООН, все народы имеют право свободно определять без вмешательства извне свой политический статус и осуществлять свое экономическое, социальное и культурное развитие, и каждое государство обязано уважать это право в соответствии с положениями Устава».

В этой же Декларации указывается, что способами осуществления права на самоопределение могут быть «создание суверенного и независимого государства, свободное присоединение к независимому государству или объединение с ним, или установление любого другого политического статуса».

отношений. Но, несмотря на это, вплоть до начала войны в рядах, прежде всего, социал-демократии шла ожесточенная дискуссия по проблемам его сущности, социальных истоков и целесообразности применения в решении национального вопроса. Понадобился развал всех европейских империй в ходе невиданной доселе войны и ряда революций, прежде чем принцип национального самоопределения был провозглашен Советской Россией и позже - президентом США Вудро Вильсоном, который декларировал это право на Версальской мирной конференции. Однако должна была разразиться еще одна мировая война и пройти еще несколько десятилетий, прежде чем право наций на самоопределение стало общепризнанным принципом международного права.

Тем не менее, и ранее и теперь данный принцип по-прежнему подвергается сомнению с точки зрения эффективности применения в международной практике, уточняются его сущность и содержание, изменяется представление о субъектах отношений, им регулируемых и т. д. Происходит это всякий раз, когда новые межнациональные и межгосударственные конфликты обнажают иные по характеру и напряженности противоречия, высвечивают новые аспекты процесса самоопределения наций. Пример - период распада ряда бывших социалистических государств, таких, как Югославия, Чехословакия, Советский Союз, когда мир стал свидетелем новых межнациональных конфликтов в условиях, казалось бы, незыблемых послевоенных границ. Сложность и противоречивость этих конфликтов потребовали вновь обратиться к феномену национального самоопределения как важнейшему регулятору международных отношений, с одной стороны, и как к одному из вероятных источников возникновения межнациональных противоречий - с другой.

Как уже отмечалось, право наций на самоопределение исторично. Интересна в смысле предлагаемой исторической периодизации, хотя и не бесспорна в своих выводах, книга американского правоведа Херста Ханнума «Автономия, Суверенитет и Самоопределение» . В ней автор утверждает, что взгляды на право наций на самоопределение кардинально изменялись, как минимум, три раза за последнее столетие, образуя, тем самым, своеобразные этапы данного процесса.

Первый период начался в конце XIX века и завершился примерно в 1945 году. Тогда впервые в системе рассматриваемого принципа были увязаны такие понятия как «нация», «язык», «культура» - с одной стороны, и «государствен-

2 См.: Hurst Hannum, Autonomy, Sovereignity, and Self-Determination: The Accomodation of Conflicting Rights. Philadelphia: Universtity of Pennsylvania Press. 1994.

ность» - с другой. В этот период принцип национального самоопределения был чисто политическим - националисты большей частью требовали не отделения от больших государств, а получения автономии в какой-то форме.

Второй период начался в 1945 году - после образования Организации объединенных наций. ООН первоначально считала право на самоопределение - правом государств, но не народов и, более того, не считала его абсолютным и неотъемлемым. Так, в 1960 году Генеральная Ассамблея ООН приняла Декларацию о предоставлении независимости колониальным народам. По этому документу принцип национального самоопределения фактически стал синонимом понятия «деколонизации»: право на независимость получили не меньшинства в пределах новых государств, а лишь колонии, имевшие право быть государствами, независимыми от метрополий. Границы новообразованных государства устанавливались по границам бывших колониальных владений, которые изначально не учитывали этническо-религиозные факторы. Результат - эти государства стали сотрясать внутренние межэтнические конфликты.

Третий период начался в конце 1970-х годов и продолжается в настоящее время. Он, по мнению автора, характеризуется попытками доказать, что право на свое государство имеют абсолютно все народы. Однако эта идея не нашла своего отражения в фундаментальных документах международного права и не была принята ни одним существующим государством мира. Видимо поэтому не существует конкретных и четких критериев, на основании которых новое государство может быть признано или не признано международным сообществом, а имеющаяся система де-факто не может гарантировать ни национальной целостности государств, ни права наций на самоопределение. По сути, в зависимости от политических интересов, приоритетным выступает то принцип территориальной целостности, то право наций на самоопределение.

К примеру, первой реакцией международного сообщества на протекающий процесс развала СССР стало подтверждение нерушимости государственных границ: многие опасались, что распад СССР приведет к дестабилизации ситуации в регионе и во всем мире. Эта позиция была четко выражена Бушем-старшим в начале августа 1991 года во время его визита в Киев. Он заявил, что США будут поддерживать свободу в Украине, но не независимость Украины от СССР. Однако всего через три недели после этого Украина объявила о своей независимости, и взгляды международного сообщества срочно подогнали под изменившиеся

реалии: во главу угла вновь было поставлено право наций на самоопределение3. Так что же, данный принцип - лишь средство для решения сиюминутных политических интересов? У него нет объективных оснований?

Проблема состоит в том, что чаще всего при рассмотрении права наций на самоопределение применяется известный односторонний подход: право трактуется лишь в политико-этническом аспекте, в отрыве от его социальноэкономической основы. В действительности же в основе национальных движений и процессов образования национальных государств лежит именно материальная, экономическая жизнь людей, в первую очередь рыночные отношения, требующие единых экономических и юридических правил, единого денежного обращения в рамках определенных границ и, соответственно, единого государства, формирующегося прежде всего в процессе идентификации народонаселения по языку и культуре. Процесс складывания нации, тем самым, становится процессом складывания национального государства, и вопросы национального развития так или иначе сопрягаются с вопросами развития национального государства. Таковы и исторические примеры: образование наций в XVI - XVII веках исторически совпало со становлением рыночных отношений и образованием национальных централизованных государств.

Не избежала этого процесса и Россия, хотя, как известно, в отличие от Европы, складывание централизованного российского государства происходило не только и не столько по экономическим причинам, сколько по причинам внешнеполитическим, обусловленным, прежде всего, необходимостью защиты от внешней агрессии. Не в малой степени, именно это обстоятельство способствовало и тому, что российское централизованное государство изначально зарождалось и развивалось как государство многонациональное, объединяющее многие народы, либо покоренные в ходе многочисленных войн, либо добровольно вступившие в его состав, видя в этом шаге единственно возможный способ самосохранения.

Таким образом, говоря словами классика, «образование национальных государств, наиболее удовлетворяющих... требованиям современного капитализма, является поэтому тенденцией (стремлением) всякого национального движения», а самоопределение наций, по сути, представляет собой процесс складывания национальных государств. Отсюда, подчеркивал он, вытекают две, достаточно забытые исторические тенденции: первая - центробежная, проявляемая в

3 См.: Принципы самоопределения в современном мире / http://ru.wikipedia.org/wiki/

пробуждении национальной жизни и национальных движений, борьба против национального гнёта, стремление к обособлению, созданию национальных государств; вторая - объединительная, связанная с развитием и учащением всяческих сношений между нациями, ломкой национальных перегородок, созданием интернационального единства рынка, экономической жизни, политики, науки, стремлением, в конечном счете, к интеграции уже сложившихся национальных государств и т.д.4 Первая тенденция, как правило, сопровождается межнациональными напряженностями и конфликтами, в том числе вооруженными. Именно желание предотвратить последние, обеспечить свободное формирование и развитие многочисленных наций и народностей страны и двигало некогда большевиками в их усилиях по национально-административному обустройству государства и образованию Союза ССР на принципах национальной политики социалистического государства, провозглашенных в первых документах Советской власти - право народов и наций на самоопределение, равенство и суверенность, отмена всяких национальных привилегий и ограничений, свободное развитие национальных меньшинств, социалистическая федерация. Причем, признание права наций на самоопределение и отстаивание принципов добровольного объединения наций в Союз государств, отражали по своей сути и первую и вторую исторические тенденции. И претворять в жизнь эти идеи строителям СССР было сравнительно легко из-за установившейся экономической и социальной однородности на территориях победившего социализма. Они как бы вышли за границы изначального поля действия права наций на самоопределение - из реальных рыночных отношений, отчего даже та известная небрежность, с которой нередко относились к проведению национально-административных границы без учета этнического фактора, не вызывала сколь-нибудь заметных политических коллизий: многонациональное население было равноправно и обеспечивалось всеми правами и свободами, едиными на всей территории образованного Союза.

В этих условиях за весь период существования советского государства провозглашенное право наций на самоопределение оказалось применимым лишь однажды, в первые годы существования новой республики, когда Советское правительство признало самостоятельность Польши, Финляндии, Латвии, Литвы, Эстонии, советских республик Закавказья, Белоруссии, Украины, входивших еще недавно в состав Российской империи. Позже, в период складывания Союза со-

4 См.: Ленин В.И. Полное собрание соч. 5 изд. Т. 24. С. 124.

ветских государств, был уточнен порядок реализации права на отделение той или иной нации Союза, которое должно было реализовываться лишь исходя из целесообразности, с точки зрения «интересов всего общественного развития, интересов борьбы за всеобщий мир и социализм». При этом устанавливалось, по сути, ограниченное применение данного права: не для всех национально-

государственных образований, а лишь для тех, которые могли реально им воспользоваться, находясь на границах Союза, и которые получили поэтому статус «союзной республики». Несмотря на то, что всем народам гарантировались государственное самоуправление и защита их национальных интересов (национальной культуры, языка, школы, национальных обычаев, религии и т.д.), не каждая нация или народность могла образовать союзную республику (официально - по причинам малочисленности, не составления большинства на занимаемой ею территории и т.д.). Для большинства из них применялся принцип автономии: нации и народности объединялись в автономные республики, области или национальные округа, в том числе в составе союзных республик.

В 1991 году с подписанием Беловежского соглашения из состава СССР вышли Россия, Украина и Белоруссия. Этот акт, в продолжение принятых в 19901991 годах Верховными Советами ЭССР, ЛитССР и ЛатССР деклараций о выходе из состава СССР, окончательно разрушил Союз и ознаменовал «парад независимостей» остальных союзных республик, став, к сожалению, исходным обстоятельством начала межнациональных конфликтов на территории бывшего СССР.

Все вновь образованные на постсоветском пространстве государства в разной степени открытости и результативности ориентировались на рыночные отношения. В этом, собственно, и состояла суть происшедших преобразований, приведших к исчезновению советской сверхдержавы. Следовательно, заработали те экономические механизмы, которые в ряде случаев под воздействием складывающего общенационального рынка вновь вызвали к жизни все ту же историческую тенденцию в национальном вопросе: стремление к свободному самоопределению наций, входящих в состав уже отделившихся государств. Как правило, это происходило с их приграничными этносами или национальными государственными образованиями. Причем возникающие при этом межнациональные противоречия наиболее остро, вплоть до вооруженного противостояния, проявлялись там, где складывались особые политико-этнические условия. Они, собственно, и составляют отличительную особенность современных межнациональных конфликтов.

Во-первых, наиболее вероятно эти конфликты возникали там, где национально-административные образования определялись по границам, не учитывающим особенностей исторически сложившихся ареалов проживания этносов.

Разделение этносов и включение их более или менее значительных групп в иные национально-государственные образования в качестве этнического меньшинства является серьезной предпосылкой возникновения межнациональных конфликтов.

Нередко это разделение являлось результатом преднамеренной политики, как в большинстве случаев образования новых государств Азии и Африки в период распада колониальной системы, границы которых воспроизводили границы бывших колониальных владений, без учета этнических факторов. Этот подход базировался на убеждении, что подобным действием возможно минимизировать риск возникновения новых конфликтов. Таким образом, право на самоопределение могли использовать не народы, а бывшие колониальные территории. Парадоксально, но карликовые государства Европы являются постоянными членами ООН, а, например, 30-миллионный курдский народ, не имеющий своего государства, - нет.

В то же время, подобная демаркация границ происходила и по причине сложности учета этнических особенностей территорий из-за исторически смешанного проживания противоположных этносов, и в результате исторически складывающейся политической ситуации и даже особенностей природных условий. В результате, к примеру, бывшие республики Югославии - Словения, Хорватия, Босния-Г ерцеговина и Македония - были признаны в имевшихся границах без учета этнического фактора. Благодаря этому, в Хорватии образовалось значительное по населению сербское «меньшинство», а в Боснии вынуждены были сосуществовать представители многих народов.

Особые исторические условия предопределили сосредоточие русскоязычного населения в Приднестровье: в 1924 году, по инициативе Г. И. Котов-ского, П. Д. Ткаченко и др., здесь была создана Молдавская Автономная Советская Социалистическая Республика в составе Украинской ССР со столицей Бал-той (украинским городом, переданный в состав МАССР вместе с соседними районами для увеличения её территории), затем с 1929 году - Тирасполем, который сохранял эти функции до 1940 года. Именно к МАССР в 1940 году и была присоединена часть возвращенной Бессарабии, объединение которых ознаменовало провозглашение союзной Молдавской ССР. После создания МССР в Приднест-

ровье направились многочисленные переселенцы из России и Украины для оказания помощи в создании местной промышленности, поскольку экономика остальной части Молдавии (Бессарабии) при румынской оккупации 1918 - 1940 годов имела в основном аграрный характер и была самой отсталой из всех провинций Румынии. Приднестровье становится преимущественно русскоязычным. Именно эти обстоятельства и стали основанием для II Чрезвычайного Съезда депутатов всех уровней Приднестровья (в преддверии объявления независимости Молдавии, ориентированной на воссоединение с Румынией), провозгласить 2 сентября 1990 года Приднестровскую Молдавскую Республику на основе результатов всенародного референдума.

Другой пример - Нагорный Карабах. Первоначально - в декабре 1920 года

И Советская Россия, и Рабоче-крестьянское правительство Азербайджана безоговорочно признали Нагорный Карабах, Зангезур и Нахичевань «составной частью Армянской Социалистической Республики». Такая позиция объяснялась тем, что отношение местного населения к вопросу о самоопределении было выражено еще в 1918 г. Вплоть до советизации в 1920-м армянское население успешно отбивало все попытки мусаватистов и турецкой армии установить контроль над этими территориями. Однако в июле 1921 г., после ультиматума СНК Азербайджанской ССР, угрожавшего отставкой правительства, Кавказское бюро ЦК РКП(б) при участии Сталина приняло решение о включении Нагорного Карабаха и Нахичевани в состав Азербайджанской ССР - при полном игнорировании мнения населения Нагорного Карабаха и Нахичевани. Большевики в 1921 г. опять-таки могли считать это решение непринципиальным в свете мировой революции. Но последствия этого решения мир наблюдал уже в конце 80-х - начале 90-х гг. XX в.

Осетины во время монгольского владычества были вытеснены из своих исторических мест обитания к югу от реки Дон в современной России, а часть - и дальше на Кавказ, в Грузию, где они сформировали три отдельных субэтноса. Дигоры на западе попали под влияние соседних кабардинцев, от которых они приняли ислам. Иронцы на севере стали тем, чем является сейчас Северная Осе-

тия, которая вошла в состав Российской империи в 1767 году. Туалаги на юге -это нынешняя Южная Осетия, как часть былых грузинских княжеств, где осетины нашли убежище от монгольских захватчиков. В свое время академик Н. Ф. Дубровин писал: «Малоземельность была причиной, что часть осетин переселились на южный склон Г лавного Хребта и добровольно отдала себя в кабалу грузинских помещиков. Заняв ущелья Большой и Малой Лиахви, Рехулы, Ксани и ее притоков, осетины стали крепостными князей Эриставовых и Мачабеловых. Эти переселенцы и составляют население так называемых южных осетин.»5. Таким образом, отчасти исторически естественная разделенность территории традиционного проживания осетин обусловила и историческое же разделение единого народа на северных и южных, на Осетию северокавказскую и закавказскую. А вот политическая необходимость подготовки условий для включения Закавказья как единого государственного образования в состав будущего СССР предопределила создание 20 апреля 1922 декретом ЦИК и Совнаркома Грузии ЮгоОсетинской автономной области в составе Грузии.

Во-вторых, наиболее настойчиво, как правило, добиваются реализации права на самоопределение, и наиболее непримиримы при достижении этого, те этносы-меньшинства, у которых либо имеется своя государственность в лице суверенных соседних государств (Сербия - у хорватских и боснийских сербов, Албания - у косовских албанцев, Россия - у русскоговорящего Приднестровья, Северная Осетия в составе России - у южных осетин, Армения - у армян Нагорного Карабаха, Азербайджан - у азербайджанцев Нахичевани и т.д.), либо у которых вообще отсутствует какая-либо государственность (палестинцы, евреи до образования Израиля, курды и т.д.).

Во всех перечисленных случаях, объявление самостоятельности, то есть реализация права на самоопределение того или иного союзного государства, незамедлительно вызывало стремление входящих в него национальных государственно-автономных образований к объединению со своим историческим этносом, тем более имеющим свою признанную сообществом государственность, что в первую очередь выражалось в стремлении собственного государственного самоопределения. Политические последствия этого известны. Этапы развертывания межнационального конфликта примерно одинаковы.

5 Дубровин Н. История войны и владычества русских на Кавказе. СПб.,1871. Т. 1. С. 187.

1). Нежелание оставаться в составе государства иного этноса приводило к стремлению этнических меньшинств воспользоваться своим правом на самоопределение, и прежде всего в форме образования своего независимого этнического государства. Это происходило и тогда, когда такового государства не имелось (как в случае с провозглашением Сербской Краины, Приднестровской Молдавской Республикой и т.д.), и тогда, когда это государство в той или иной форме автономии существовало (Нагорно-Карабахская Республика, созданная из Нагорно-Карабахской автономной области в составе Азербайджанской ССР, Республика Южная Осетия - из Юго-Осетинской автономной области в составе Грузинской ССР и т.д.).

2). Исходя из принципа территориальной целостности, даже тогда, когда эта целостность была легитимной лишь в рамках уже несуществующих государств (например, СФРЮ и СССР), новая центральная власть предпринимает все возможные меры либо по недопущению образования на территории страны новых самостоятельных государственных образований, либо по предотвращению выхода прежних автономий из состава государства. По сути, самоопределившимися государствами демонстрировалось непризнание права на самоопределение и свободное развитие своих этнических меньшинств. Причем, почти на всех упомянутых выше территориях, меры, применяемые новой центральной властью, так или иначе доходили до крайних, то есть до применения вооруженных средств. Так, сразу после провозглашения независимости Азербайджаном 28 августа 1991 года, в начале сентября на Совместной сессии Нагорно-Карабахского областного и Шаумяновского районного Советов народных депутатов было провозглашено образование Нагорно-Карабахской Республики (НКР) в границах Нагорно-Карабахской автономной области (НКАО) и населенного армянами прилегающего Шаумяновского района Азербайджанской ССР. Но уже 25 сентября начинается 120-суточный обстрел Степанакерта противоградовыми установками «Алазань», эскалация военных действий разворачивается практически на всей территории НКР, а 23 ноября Азербайджан аннулирует автономный статус Нагорного Карабаха.

По тому же сценарию разворачивались события в грузино-осетинском конфликте. 10 ноября 1989 Совет народных депутатов Юго-Осетинской автономной области Грузинской ССР принимает решение о её преобразовании в автономную республику. Верховный Совет Грузинской ССР немедленно признает это решение неконституционным. В конце ноября при непосредственной помо-

щи высших должностных лиц республики более 15 тыс. грузин пытаются прибыть в Цхинвали, дабы провести там митинг. В стычках между участниками акции, осетинами и милицией на пути в город погибло минимум шесть человек, 27 получили огнестрельные ранения и 140 госпитализированы.

20 сентября 1990 г. Совет народных депутатов Юго-Осетинской автономной области провозглашает Южно-Осетинскую Советскую Демократическую Республику, принимается Декларация о национальном суверенитете. В ноябре чрезвычайная сессия Совета народных депутатов заявила о том, что Южная Осетия должна стать самостоятельным субъектом подписания Союзного договора. 9 декабря 1990 г. проходят выборы в Верховный Совет Южно-Осетинской Республики. Но уже 10 декабря Верховный Совет Республики Грузия принимает решение об упразднении осетинской автономии. 11 декабря 1990 г. в межэтническом столкновении погибает три человека. Грузия вводит в Цхинвали и Джавском районе чрезвычайное положение, а в ночь с 5 на 6 января 1991 в Цхинвали входят подразделения милиции и национальной гвардии Грузии. Начинаются открытые вооружённые столкновения. Схожие события происходили и в Хорватии, и в Боснии, и в Косово, и в Молдавии в конфликте с русскоговорящим Приднестровьем.

3). В создавшихся условиях на защиту самопровозглашенных государств в ряде случаев встают братские народы, во внутренний конфликт втягиваются государства, этническое большинство которых составляют представители самоопределившегося этноса, либо заинтересованные государства-союзники тех или иных конфликтующих сторон. Внутренний конфликт, тем самым, перерастает в межгосударственный, международный: западные страны активно участвуют в вооруженном конфликте в Хорватии и Боснии, самолеты НАТО бомбят Белград; на территории бывшего СССР впервые за более чем 70-летнюю историю вспыхивает кровопролитная война между только что получившими независимость Арменией и Азербайджаном; в вооруженных столкновениях в Приднестровье принимают участие части 14-й армии России; в Южной Осетии воюют добровольцы из Северной Осетии и казаки.

В-третьих, не всякое самоопределение наций вызывает крайние политические последствия. Как правило, это происходит в тех в случаях, когда этнические меньшинства, даже имеющие свою государственность в составе иного государства, испытывают скрытое или явное, актуальное или ожидаемое в будущем неравноправие со стороны доминирующего этноса и его государствен-

ной машины. В данном случае, необходимость свободного развития нации в новых экономических условиях толкает меньшинства на реализацию своего права на самоопределение, как средства устранения препятствий этому развитию.

Подобное действие было характерно практически для всех вышеперечисленных национальных движений, но особенно отчетливо проявилось в грузиноабхазском конфликте, в котором абхазская сторона, не имеющая никакой иной внешней государственности кроме автономной республики в составе Грузинской ССР, не разделенная на этнические части государственными границами, активно выступила за самостоятельность. Причина - усиление в конце 1980-х годов призывов грузинских националистических группировок к независимости от СССР и пересмотру статуса грузинских автономий. Абхазское руководство, особенно после того, как в 1989 году в Тбилиси прошли массовые демонстрации, в ходе которых зазвучали требования ликвидации абхазской автономии, заявило о намерении остаться в составе СССР. Опасаясь новой волны «грузинизации», абхазские власти стали рассматривать отделение от Грузии как наиболее предпочтительный вариант, хотя при этом, на тот период, абхазы составляли национальное меньшинство в республике.

16 июля 1989 года в Сухуми вспыхнули вооружённые беспорядки, вызванные скандалом вокруг нарушений правил приёма студентов в местный университет (АГУ). Появились убитые и раненые. Для прекращения беспорядков применяются войска. А вскоре, с распадом СССР, политические конфликты в Грузии переходят в фазу открытого вооружённого противостояния как между Грузией и автономиями (Абхазия, Южная Осетия), так и внутри Грузии как таковой. 21 февраля 1992 года правящий Военный совет Грузии объявляет об отмене советской конституции и восстановлении конституции Грузинской демократической республики 1921 года, по сути, отменяющей автономный статус Абхазии. В ответ, 23 июля 1992 года Верховный Совет республики восстанавливает действие Конституции ССР Абхазии, согласно которой Абхазия является суверенным государством. В Тбилиси принимается решение о вводе войск в автономию. Начинается вооруженный конфликт 1992-1993 гг., в котором военную победу одержали Вооружённые силы Абхазии. Республика становится де-факто независимым государством, но де-юре остается частью Грузии. Это стало проявлением противоречия двух принципов международных отношений, которыми руководствовались конфликтующие стороны: право нации на самоопределение, которому сле-

довала абхазская сторона, и принцип территориальной целостности государства, на котором настаивала Грузия.

Последний принцип означает, что территория государства не может быть изменена без его согласия. Неспособность сторон найти мирное решение такого противоречия приводит к усугублению национальных конфликтов, перерастанию их в военное противостояние. При этом в защиту своей позиции представители центральной государственной власти обычно приводят утверждение о приоритете принципа территориальной целостности по отношению к праву на национальное самоопределение.

Между тем, нельзя не видеть, что принцип территориальной целостности направлен исключительно на защиту государства от внешней агрессии. Именно с этим связана его формулировка в п. 4 ст. 2 Устава ООН: «Все члены ООН воздерживаются в их международных отношениях от угрозы силой или её применения как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с Целями Объединённых Наций». Причем, применение принципа территориальной целостности фактически подчинено осуществлению права на самоопределение. Так, согласно Декларации о принципах международного права, в действиях государств «ничто не должно истолковываться как санкционирующее или поощряющее любые действия, которые вели бы к расчленению или к частичному или полному нарушению территориальной целостности или политического единства суверенных и независимых государств, соблюдающих в своих действиях принцип равноправия и самоопределения народов»6. Другими словами, принцип территориальной целостности неприменим к государствам, не обеспечивающим равноправие проживающих в нём народов и не допускающим их свободного самоопределения.

Особенно актуально подобное понимание после трагических событий августа 2008 г. в Южной Осетии. Территориальная целостность Грузии в границах бывшей Грузинской ССР вполне допустимое требование, но при условии соблюдения ею равноправия и обеспечения свободного развития своих негрузинских

6 См.: Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН" (принята 24.10.1970 Резолюцией 2625 (XXV) на 1883-ем пленарном заседании ГА ООН)

этносов-меньшинств7. К сожалению, и исторический опыт этому свидетельствует, невозможно убедить нацию, испытавшую на себе войну на истребление, что она способна процветать в составе государства, организовавшего геноцид своего народа.

В-четвертых, самоопределение наций состоит не только в отделении этносов от центральной власти и образовании суверенных национальных государств, но и в праве добровольно присоединяться к другим государствам, объединяться с ними, создавать союзы государств и т.д., то есть самостоятельно решать свою судьбу. Поэтому-то одной из особенностей современных национальных движений, является, по сути, одновременная актуализация двух тенденций в национальном вопросе: стремление к обособлению и стремление к объединению. Стремящиеся к самостоятельности народы или новообразованные национальные государства, как правило, изначально тяготеют к тем или иным более сильным в политическом, экономическом, военном и т.д. отношениях государствам, либо этнически родственным, либо этнически или исторически близким. Этому имеются как минимум три причины.

1). Как уже отмечалось, многие провозгласившие независимость государства связывают свое процветание с объединением со своими этническими собратьями, имеющими либо свое суверенное государство, либо государство в составе той или иной федерации. Отсюда - неистребимое, настойчивое стремление Нагорного Карабаха к Армении, Нахичевани - к Азербайджану, южных осетин -к северным в составе РФ, Приднестровья - к России и т. д.

2). Малые, новообразованные государства, особенно в периоды своего международного непризнания, объективно нуждаются в защите своей независимости государствами более сильными и независимыми в экономическом, политическом и военном отношении.

3). Новообразующимся государствам для свободного и суверенного развития необходимо не только провозглашение независимости, но и ее международное признание. В противном случае, посягательства прежних центральных властей на самостоятельность своих меньшинств, попытки «пристегивания» их любой ценой к своей прежней государственности будут перманентны. А в достижении этого национальные государства нуждаются в сильном посреднике и союз-

7 Кстати, в решении проблемы суверенитета Косово подобной точки зрения и придерживались западные политики.

нике, который бы активно способствовал признанию новой независимости в международном сообществе, в том числе и собственным примером.

Безусловно, признание новых государств, означает пересмотр установившихся в регионе и мире границ. Понятно, что принятие подобного решения -шаг решительный, зачастую сдерживаемый теми или иными политическими соображениями. Внять, к примеру, России настойчивым просьбам Абхазии и Южной Осетии о принятии их в состав Российской Федерации - значит незамедлительно крайне осложнить свои и без того непростые отношения с Западом (достаточно вспомнить о реакции Запада на Заявление Президента РФ о признании их независимости). Но, вместе с тем, этот шаг - соответствующий объективной исторической тенденции к объединению, без реализации которой невозможно решение национального вопроса в регионе, невозможно предотвращение попыток вооруженного решения проблемы со стороны «великодержавного» руководства Грузии. В то же время этот шаг продемонстрировал бы приверженность России общепризнанным принципам международного права, ее твердость в проведении последовательной национальной политики, правомерную поддержку малых народов в их устремлениях к самоопределению, к удовлетворению законного права на свободное, равноправное развитие.

В -пятых, в связи с вышесказанным, необходимо остановиться еще на одном аспекте современных межнациональных отношений: на позиции России в вопросах независимости Косово и Чечни. По уже укоренившейся практике недобросовестных западных политиков «валить с больной головы на здоровую», Российскую Федерацию нередко обвиняют в политике «двойных стандартов»: в поддержке самоопределения народов, входивших при СССР в состав Грузии, и непризнания такого права у косовских албанцев и Чечни.

Что касается независимости Косово, то позиция российского руководства в свое время была открыто и недвусмысленно доведена до мировой общественности: признание независимости Косово - есть прецедент для решения своих на-

В случае отсутствия помощи в этом вопросе, осуществляется попытка компенсировать непризнание самопровозглашенных государств международным сообществом взаимопризнани-ем этих государств, как это произошло в середине 2001 в Степанакерте, когда было образовано Содружество Непризнанных Государств (СНГ-2) - неформальное объединение, созданное для консультаций, взаимопомощи, координации и совместных действий непризнанными самопровозглашёнными государственными образованиями на постсоветской территории - Абхазией, Нагорно-Карабахской Республикой, Приднестровской Молдавской Республикой и Южной Осетией.

циональных вопросов другими непризнанными государственными образованиями, что, собственно, и подтвердили события на Кавказе.

Относительно Чечни. Следует различать право наций на самоопределение и откровенный сепаратизм, при котором отделение от государства требуется не этносу, которому предоставлены все права и условия для равноправного, свободного развития, а некоему военизированному меньшинству населения под лозунгами ваххабизма - одного из наиболее радикального и ориентированного на терроризм религиозно-политического движения в исламе. О том, что это так, свидетельствуют и те по сути феодальные порядки, которые были установлены этим меньшинством на всей территории Чечни после первой чеченской войны, и та неспособность экзальтированного руководства наладить мирную жизнь республики, полное разорение простого населения, и, как способ выхода из кризиса

Криминальная «экономика», бандитизм, возведенный в ранг государственной политики, повсеместный захват заложников, грабеж и разорение населения, теракты на территории России, попытка переноса сепаратизма в Дагестан - соседний субъект Российской Федерации и т.д. Ничего общего подобная политика с правом нации на самоопределение и, тем самым, на создание условий для своего свободного развития не имела, и иметь не могла.

Таким образом, право на самоопределение - это неотъемлемое право нации на самостоятельное решение своей судьбы с целью свободного и равноправного с другими нациями и народами развития. Необходимость его применения объективно вызревает в недрах социального сосуществования этносов, объединенных той или иной государственностью, а, назрев, настоятельно требует своего воплощения. Это особенно необходимо учитывать в реализации внутри и внешнеполитической стратегии многонационального государства. Неисторический подход, недальновидная национальная политика по отношению к этносам-меньшинствам, желание власти вопреки объективным закономерностям воспрепятствовать свободному волеизъявлению народов - всегда чреваты тяжелыми межнациональными конфликтами, кровавыми вооруженными последствиями, а нередко и откровенным геноцидом малого народа, что признается ООН международным преступлением.